| |
 |
Исторические этюды русской жизни. Том 3. Язвы Петербурга (1886).djvu/3/II
И когда теперь припомнил ни с того ни с сего Вельчанинов о том, как старикашка рыдал и закрывался руками как ребенок, то ему вдруг показалось, что как будто он никогда и не забывал этого. В правой руке, на которой сидел ребенок, она держала букет из свежих сочных васильков. Он получил в ответ, что факт изменения и даже раздвоения мыслей и ощущений по ночам во время бессонницы, и вообще по ночам, есть факт всеобщий между людьми, сильно мыслящими и сильно чувствующими, что убеждения всей жизни иногда внезапно менялись под меланхолическим влиянием ночи и бессонницы; вдруг ни с того ни с сего самые роковые решения предпринимались; но что, конечно, всё до известной меры - и если, наконец, субъект уже слишком ощущает на себе эту раздвоимость, так что дело доходит до страдания, то бесспорно это признак, что уже образовалась болезнь; а стало быть, надо немедленно что-нибудь предпринять. Несчастный долго терпел этот ад у себя в доме; наконец, после одной горячей сцены с женою, схватил вне себя револьвер и разрядил его по адресу благоверной, однако ж настолько счастливо или несчастливо, что только оцарапал её. И хоть не повторялось опять факта с учительшей, хоть не сажал он никого на деревяшку, но одна мысль о том, что это непременно должно было бы повториться, если б сошлись обстоятельства, почти убивала его…
Факта он не понимал, но ощущал всё в какой-то удесятеренной полноте. Через полчаса он уже спорил и шумел с своим адвокатом, но вечером и ночью был опять в мерзейшей и самой фантастической тоске. Сон до того взволновал его, что он уже не захотел лечь сию минуту опять и решил с полчаса походить по комнате - время выкурить сигару. - язвительно восклицал он иногда про себя. С некоторым весьма странным впечатлением, всё более и более усиливавшимся, прислушивался и приглядывался он к Павлу Павловичу, и вдруг, когда тот приостановился, - самые пестрые и неожиданные мысли неожиданно хлынули в его голову. Мелькала в нем иногда решимость бросить всё и самую тяжбу и уехать куда-нибудь, не оглядываясь, как-нибудь вдруг, нечаянно, хоть туда же в Крым например. День для Вельчанинова выдался самый хлопотливый: всё утро пришлось ходить и разъезжать, а в перспективе предстояла непременная надобность сегодня же вечером посетить одного нужного господина, одного дельца и статского советника, на его даче, где-то на Черной речке, и захватить его неожиданно дома.
Стоимость исполнения услуги муж на час такова, что позволить себе не тратить время на исправление мелких бытовых неполадок и доверить их профессионалам сегодня может практически каждый. Чиновника не застал; ответили, что с утра не возвращались, да вряд ли и возвратятся сегодня раньше третьего или четвертого часу ночи, потому что остались в городе у именинника. С ожесточением, и как будто в этом совокуплялись все заботы его, он стал думать о том, что решительно становится болен, больным человеком. Жулик. Вот назови я так другого, порядочного человека, - да ведь он меня со свету сживет за эту клевету, за оскорбление… Ведь если каждая подобная шельма в состоянии будет совершенно перевернуть человека, то ведь это… Ведь случись завтра же такое же искушение, ну сойдись, например, опять обстоятельства так, что мне выгодно будет слух распустить, будто бы учительша от меня подарки принимала, - и я ведь наверное распущу, не дрогну, - и еще хуже, пакостнее, чем в первый раз, дело выйдет, потому что этот раз будет уже второй раз, а не первый. Вдруг, например, ни с того ни с сего припомнилась ему забытая - и в высочайшей степени забытая им - фигура добренького одного старичка чиновника, седенького и смешного, оскорбленного им когда-то, давным-давно, публично и безнаказанно и единственно из одного фанфаронства: из-за того только, чтоб не пропал даром один смешной и удачный каламбур, доставивший ему славу и который потом повторяли.
Павел Павлович, точно выскочил из-за угла; даже точно только того и ждал, чтобы выскочить. На радость веселой встречи-с, после девятилетней разлуки, - ненужно и неудачно подхихикивал Павел Павлович, - теперь вы, и один уж только вы, у меня и остались истинным другом-с! Павел Павлович, - подлинно благодеяние оказываете… Лиза, - вернулся вдруг опять Павел Павлович, - Лиза? Сначала, впрочем, припоминалось больше не из чувствительного, а из язвительного: припоминались иные светские неудачи, унижения; вспоминалось о том, например, как его оклеветал один интриган, вследствие чего, его перестали принимать в одном доме, - как, например, и даже не так давно, он был положительно и публично обижен, а на дуэль не вызвал, - как осадили его раз одной гфеостроумной эпиграммой в кругу самых хорошеньких женщин, а он не нашелся, муж на час что отвечать. Но дело в том, что всё это припоминавшееся возвращалось теперь как бы с заготовленной кем-то, совершенно новой, неожиданной и прежде совсем немыслимой точкой зрения на факт. В сознании своем и по совести он называл высшими все причины, над которыми (к удивлению своему) никак не мог про себя засмеяться, - чего до сих пор еще не бывало, - про себя, разумеется; о, в обществе дело другое!
|
|
